Города, «застрявшие» не в том месте
Мир быстро урбанизируется, но многие города расположены не так хорошо, как, кажется, могли бы. Атрибутами такого «неправильного» размещения являются факторы, обуславливаемые плохим доступом к налаженным путям перемещений, водным артериям, мировым рынкам. Некоторые вообще находятся в таких местах, что становятся уязвимы от частых наводнений, землетрясений, извержений вулканов и т.п. В этом материале мы попытаемся исследовать, в историческом аспекте, «правильность» возникновения французских и английских городов, как во времена Римской империи, так и правителями этих территорий в средневековье. Зависимость от причин возникновения этих городов объясняет разницу в их развитии и предлагает соответствующие уроки для выработки политики современного градообразования.
Такой исход – когда города застревают в «неправильных» местах — имеет тяжёлые экономические и социальные последствия в долгосрочном периоде. Ключевой вопрос, которым задаются историки (а порою и политики), заключается в том, могут ли политические причины или исторические события заставить города оставаться в «ловушке неоптимальных мест».
Новое исследование исторического «эксперимента»
В недавнем исследовании учёных их Оксфорда (Michaels and Rauch, 2013), этот вопрос рассматривался путём сравнения эволюции двух изначально похожих городов, с примерно одинаковой инфраструктурой, после исторического бедствия, в результате которого одна была уничтожена, а другая осталась в значительной степени нетронутой. В данном материале мы попытаемся рассмотреть развитие ситуации в конкретных географических областях (Северо-Западная Европа), где будем прослеживать судьбу городских поселений, как последствия от распада Западной Римской империи (более 1500 лет назад) до наших дней.
Примерно на заре первого тысячелетия Древний Рим завоевал, и впоследствии урбанизировал, районы Западной Европы, в том числе те, которые составляют нынешнюю Францию и Великобританию (завоёвана была территория практически всей средневековой Англии до границы с Шотландией, где в узком месте перешейка и был древними римлянами построен вал Адриана, для защиты от набегов предшественников грозных средневековых шотландцев). При римлянах города в Трансальпийской Галлии и Аквитании, а также в Римской Британии, развивались одинаково, с точки зрения их социальных институтов, организации законности, устройства быта, сословий и размеров построек внутри городских стен. Однако, примерно в середине четвёртого века нашей эры, их судьбы настолько разошлись, что сложно поверить в факт единого управления ими из метрополии. Коренное население и колонизаторы жили по одинаково установленным, для всех колониальных городов Империи, правилам.
Римская Британия страдала от вторжений, узурпации и репрессий против своей элиты. Около 410 г., когда Рим был впервые разграблен, последние оставшиеся легионы Римской Британии, которые поддерживали порядок и безопасность, навсегда покинули это островное государство. В результате этого, политический, социальный и экономический порядок Римской Империи рухнул. В период с 450 по 600 г. н.э. колониальные римские города перестали функционировать как раньше. Римские города во Франции также пострадали от падения Рима, но многие из них уцелели и были захвачены франками.
Короче говоря, развитая сеть городов в Британии фактически прекратилась с уходом римских легионов, но вот французские города наследовали большую преемственность.
Расходящиеся пути развития британских и французских городов позволяют историкам изучать пространственные последствия различного типа перенастройки городского устройства, поскольку города по всей Западной Европе, по итогу, возродились и выросли в последующий период средних веков.
В середине первого тысячелетия нашей эры Британией и Францией снова управляла общая элита — норманны, а не римляне. Великобритания и Франция имели доступ к аналогичным производственным технологиям. Оба этих фактора помогают нам сравнить влияние распада Римской империи на развитие городов.
Три возможных пути эволюции
После асимметричного бедствия, и последующего возрождения городов, можно смоделировать один из трёх сценариев развития/деградации любого из поселений.
При первом сценарии, если для жителей важнее всего основные принципы локации, такие как береговая линия, горы и реки, то они последовательно будут отдавать предпочтение именно этому набору локаций, и именно эти местоположения будут притягательными как для выживших, так и для вновь появляющихся городов. В этом случае мы наблюдаем высокую устойчивость городских поселений в прежних местоположениях с римской эпохи и до наших дней.
Второй тип развития предполагает, что если основные принципы привязанности к местоположению или их ценность меняются со временем, и основными факторами становятся такие, которые опираются, для развития локальных производств/ремёсел, больше, чем на существующую концентрацию людей, то и города, аналогичным образом, сдвинутся в сторону мест с улучшенными, для организации производственных процессов, основными факторами. В этом случае мы наблюдаем меньшую зависимость от устойчивого местоположения как в британских, так и во французских поселениях, по сравнению с римской эпохой.
По третьему сценарию, если значение/важность местоположения меняется, но эти основные факторы уже влияют на развитие производств меньше, чем на концентрацию жителей, тогда будет прослеживаться зависимость нового местоположения городов к удобным дорогам/путям перемещений. Британская сеть городов, которая была перезагружена почти с нуля, почти в полном составе сместилась от локаций римской эпохи к местам, которые больше подходят для изменившихся экономических условий. Но французские города, в большинстве своём, остались на своих первоначальных «римских» местах.
При эмпирическом анализе можно найти поддержку третьего сценария для Британии, в которой расположение городов стало больше зависеть от существующих ключевых дорог/направлений. Поселения располагались там, где было удобнее удерживать под контролем эти пути, а значит и контролировать всю прилегающую местность. Средневековые города во Франции с гораздо большей частотой оставались в римских локациях, чем их британские аналоги. Эти различия всё ещё прослеживаются и сегодня: только три из 20 крупнейших городов Великобритании расположены недалеко от древнеримских городов. Во Франции таких больших городов гораздо больше — целых шестнадцать. Этот факт свидетельствует о том, что британские города, в большинстве своём, сместились в сторону новых выгодных мест под напором более свободного развития промышленности. На это, в свою очередь, повлияло отсутствие ограничительного контроля, со стороны католической церкви. В то же время, французские города остались в тех же местах, удобство которых, преимущественно уже устарело. Но исключительная богобоязненность и приверженность «прежним ценностям» не позволяло правителям совершать кардинальных перемен или нововведений в градостроительной политике.
Но все ещё остаётся открытым вопрос — была ли зависимость в расположении городов на основных путях следования товаров/грузов или нет? Развитие водного транспорта должно было повлиять на перемещение городов? Какой важный фактор способствовал тому, что французские города оставались в прежних локациях городов римской эпохи? Чтобы пролить свет на эти вопросы, следует отметить, что в древние римляне строили крупные города так, чтобы те связывали основные дороги, облегчая передвижение римской армии. Однако, технические усовершенствования водного транспорта, в средние века, сделали доступ к побережью более важным фактором, чем контроль сухопутных дорог. Это технологическое изменение означало, что доступ к побережью имел большее значение для средневековых городов Великобритании и Франции, чем для римских в этих землях, так как на севере своих владений они не вели активных морских сражений. Хотя совершенная противоположность прослеживается в расположении римских городов в Средиземноморье, где постоянно велись активные морские перемещения грузов и войск.
Поэтому закономерно, что в средние века у городов Британии было примерно в два с половиной раза больше шансов иметь доступ к побережью — напрямую или через судоходную реку — чем в римскую эпоху. И напротив, во Франции за тот же период не произошло больших изменений в доступе городов к прибрежной линии. Более того, на примере фламандцев и голландцев, мы можем видеть, что доступ к побережью обеспечивал более быстрый рост городов именно в период с 13-го по начало 18-го века.
Казалось бы, что можно в этом аспекте упомянуть и Санкт-Петербург, но тут имеет место быть другая ситуация — возникновение столицы Российской Империи в акватории Невы, было следствием железной воли самодержавного, и достаточно жёсткого правителя. Который, к тому же, учился многому именно у голландцев.
Высокие затраты на строительство и обслуживание каналов, обеспечивающих выход к морю, позволяют предположить, что доступ к водному транспорту стал неоценим именно в средние века с развитием судоходства в Западной Европе. Таким образом, можно прийти к выводу, что многие французские города, на многие века, застряли в «неправильных» местах. Они не могли воспользоваться преимуществами новых транспортных технологий, поскольку у них был плохой доступ к водным артериям — они находились в местах, спроектированных с учётом требований римских времён, а не средневековья.
Приведённые выше рассуждения показывают, что целые сети городских поселений могут реконфигурироваться в соответствии с факторами удобства месторасположения, которые со временем меняются в силу экономических требований времени. Однако такая реконфигурация не является неизбежной, и города могут оставаться в «ловушке неудобных мест» на протяжении многих столетий и даже тысячелетий.
Это неправильное пространственное распределение почти привело к значительным экономическим издержкам и торможению экономической деятельности. Что очень сильно сказывалось на французской казне средневековья. И если бы не нахождение папского престола в Авиньоне, на протяжении нескольких десятилетий, то Франция могла быть полностью захвачена и поделена между англичанами и испанцами уже к середине 14-го века.
Эти выводы дают поводы для размышлений сегодняшним политикам. Вывод о том, что некоторые населённые пункты могут быть потеряны, по-прежнему актуален и сегодня, поскольку население мира все больше концентрируется в тех городах, где идёт бурный рост промышленности или развитие инноваций, а самое главное, есть транспортная инфраструктура. Например, некоторым областям Африки (включая часть её значительных городов), мешает развиваться ограниченный доступ к мировым рынкам, из-за отсутствия выхода к морю, либо плохой инфраструктуры для перемещения наземного транспорта к крупным портам. Во мире многие города расположены именно на побережье, хоть и находятся недалеко от районов, подверженных наводнениям, землетрясениям, извержениям вулканов и другим стихийным бедствиям. Но, тем не менее, они активно развиваются, даже неся серьёзные расходы на восстановление после причинённого ущерба.
