Полезная информация Песочные часы
Зовут меня Луцилла, и я хочу рассказать вам поучительную историю, главной героиней в которой была моя милая добрая няня Анна. В те давние годы наша семья жила в Париже, а Анна работала у нас. Она выполняла обязанности няни, воспитывая меня и моих сестёр Марию и Ивонну. Помимо этого, она помогала по работе в доме: шила, готовила великолепный омлет и другие блюда лучше всех, кого я когда-либо знала.
Мы все любили её, а она была доброй, отзывчивой и постоянно занятой. С раннего утра и до позднего вечера она занималась какими-то делами, и я иногда интересовалась у неё, зачем она так себя утруждает. А Анна отвечала, что по-другому не может. Ей нравится всё время что-то делать, выполнять любую нужную для дома работу. И она всегда мне и моим сёстрам оказывала любую помощь, начиная от разорванного платья и кончая разбитым сердцем.
Но вот однажды она пришла к нам и сказала, что оставляет нас. Я не поверила своим ушам, когда услышала это. Но Анна сконфузилась, покраснела и сообщила, что выходит замуж. Мы были молодыми девушками, знали нашу няню всю жизнь и думали, что она уже старая. Но ей было чуть за сорок, и она решила устроить свою личную жизнь, связав себя брачными узами с неким Генри Бехром.
Этот брак стал самой большой ошибкой в жизни Анны. И мне думается, что она сама осознала это с первых дней замужества. Наша няня, живя у нас, накопила достаточно денег, чтобы купить дом в Таурсе, небольшом городке недалеко от Парижа. Это был довольно большой, 2-этажный, но старый дом. И она потратила немало сил, чтобы привести его в порядок. И когда я говорю, что она потратила немало сил, то хочу подчеркнуть, что её муж Генри не ударил палец о палец.
Мои родители, я и мои сёстры несколько раз заезжали к Анне, но никому из нас не понравился её муж. Он был на 12 лет старше жены, крупный, неприятный, эгоистичный, с отвратительным характером мужчина. Я никогда не видела, чтобы он улыбался или говорил кому-то добрые и тёплые слова. Но всё это было мелочью по сравнению с его ленью. Она была вне понимания для нормального человека. Трудно было поверить, что он когда-то работал в жизни. А уж когда женился на Анне, то вообще перестал что-либо делать.
Просыпался он в 10 часов утра, а Анна вставала в 5 утра. Он спускался вниз, садился у большого камина в просторное кресло и сидел в нём до тех пор, пока не наступало время идти спать. Когда он устраивался в кресле утром, жена бросала все дела и несла ему завтрак. Состоял он из яичницы, хлеба, масла, кофе.
Позавтракав, Генри читал газеты, курил свою трубку или дремал. А Анна в это время бегала вверх-вниз по лестнице, наводила чистоту в комнатах, занималась другими хозяйственными делами, спешила открыть дверь, если звонил дверной звонок. И между этой домашней суетой она должна была успеть приготовить овощное блюдо и пожарить огромный кусок мяса, чтобы подать всё это ровно в час Генри на обед.
Но не менее 20 раз в день можно было услышать его крик: «Анна!» И женщина тут же бросала всю работу и спешила к мужу, чтобы узнать, чего он хочет. А Генри хотел, чтобы жена подняла упавшую на пол трубку, принесла ему подушку под голову, подала стакан вина, подбросила дров в камин. А если Анна сразу же не являлась на крик мужа, то тот впадал в состояние ярости, его лицо краснело, а визгливые вопли начинали разноситься по всему дому.
Так прошло два года, и наша семья потеряла связь с Анной. Всё-таки Таурс находится от Парижа на расстоянии 120 км, и ездить туда часто в гости было просто невозможно. Но самое главное, мы не хотели видеть нашу добрую милую Анну несчастной, а поэтому и перестали посещать её даже изредка.
Но однажды я приехала в Таурс по делам и решила зайти, навестить Анну. Я подошла к дому, где она жила и позвонила в звонок. Это был звонок старого образца, за который нужно дёргать. Я дёрнула и услышала, как трель распространилась по дому. Но в ответ не услышала шагов, спешащих к двери. Внутри стояла полная тишина.
Я подождала пару минут и окинула взглядом дом. Он был ухоженным, жилым. Из каминной трубы вился тонкий дымок, так как стоял декабрь месяц. В окнах я увидела чистые яркие занавески, принадлежащие Анне. Я позвонила вновь и прислушалась. Через полторы минуты я услышала медленные шаги. Кто-то неторопливо приблизился к входной двери, и та распахнулась.
На пороге стояла Анна. Её лицо, в тот момент, когда она увидела меня, расплылось в счастливой улыбке. Я протянула руки, обняла бывшую няню и воскликнула: «Ах, дорогая Анна, как я счастлива видеть тебя снова!» Мы вошли в дом и прошли в гостиную. Оглядевшись, я убедилась, что та осталась прежней: уютной, опрятной, аккуратной. Вокруг, как всегда, царила идеальная чистота. Вот только в кресле возле камина почему-то не было Генри.
Во всём остальном за 2 года никаких изменений не произошло. Однако нет, была ещё одна новая деталь. На столе, возле кресла, стояли песочные часы. Не большие, а те, которые используют при варке яиц. Их так и называют «песочные часы для яиц». Песок в них сбегает вниз за 4 минуты. Это как раз и есть то время, в течение которого яйцо варится.
Пока мы разговаривали, я заметила, что Анна посматривает на эти часы. Всякий раз, когда песок сбегал, она переворачивала часы, и песок вновь начинал своё движение вниз. При этом сам песок был каким-то странным. Он имел необычный тёмный цвет, какого я никогда раньше не видела.
Во время нашего разговора раздался дверной звонок. Но, услышав его, Анна не вскочила и не побежал к двери, как она всегда делала раньше. Она дождалась, пока песок сбежит вниз, потом перевернула песочные часы и не двинулась с места, пока все песчинки не оказались в нижней камере. Лишь после этого моя бывшая няня встала и пошла открывать дверь. Увидев всё это, я поняла, почему мне пришлось так долго ждать на улице.
Мне показалось всё это чрезвычайно забавным, но когда Анна вернулась, я и виду не подала. А та спросила: «Луцилла, ты наверное голодная? Хочешь я приготовлю тебе омлет?» Я вспомнила, какие чудные омлеты готовила няня, и с радостью согласилась. К тому же я действительно здорово проголодалась.
Но Анна сразу не пошла на кухню. Она перевернула часы и не сдвинулась с места, пока верхняя камера полностью не опустела. Лишь после этого отправилась на кухню. А меня стало одолевать сильное любопытство из-за всех этих странных манипуляций с песочными часами.
Когда мы закончили есть, я поинтересовалась: «А где Генри?» Анна ответила: «Он умер около года тому назад». Как воспитанный человек я должна была выразить скорбь и сожаление по поводу смерти знакомого мне господина. Но в данной ситуации я не сказала ничего. Мы просто посидели, помолчали, а затем Анна продолжила: «Он впал в очередной приступ гнева, неожиданно упал с кресла на пол и умер».
Сказав это, моя бывшая няня внимательно посмотрела на меня и тихо продолжила: «Я кремировала тело, а там, – она указала пальцем на песочные часы, – находится его пепел. Генри никогда не работал при жизни, так пусть хоть поработает после смерти». Анна протянула руку, в очередной раз перевернула часы, и пепел тонкой струйкой шустро устремился вниз.
Виталий Звонкий
